Чайный мост между Китаем и Грузией: история мастера Лау Джон Джау

В XIX веке в Чакви, у самого моря, начиналась история грузинского чая. Её главный герой — китайский мастер Лю Цзюньчжоу, которого «перекупил» в Китае, на чайной фабрике, российский купец. Ручной труд, китайские технологии и интуиция вместо машин — такой была формула успеха, принёсшая новому грузинскому чаю золотые медали и мировое имя. Уже через несколько лет этот чай едва ли не превосходил по качеству китайский и получал награды в Париже и Лондоне. Читайте, как Лю Цзюньчжоу, или Лау Джон Джау (так называл себя в России мастер) превратил Чакви в центр чайного дела — но спустя годы, не приняв новых реалий советской эпохи, покинул Россию и вернулся в Китай.

В середине XIX века братья Константин и Семён Поповы, купцы из Костромы, создали чаеторговую фирму. Она вела операции по импорту чая: закупала товар в Китае, Лондоне и на Цейлоне. К началу XX века предприятие вошло в число ключевых поставщиков чая для Российского императорского двора, обслуживало Персидский двор и ряд европейских монарших домов. В конце 1893 года Константин Попов запустил проект по созданию чайных плантаций в Российской империи. По климату больше всего подходила Западная Грузия.

Ключевой фигурой чайного проекта Константина Попова стал китайский мастер Лау Джон Джау – Лю Цзюньчжоу. Именно его Попов пригласил в Западную Грузию — регион, наиболее подходящий по климату для выращивания чая.

До приезда в Россию Лау Джон Джау прошёл впечатляющий путь: оставив военную службу в молодости, он устроился на одну из крупнейших чайных фабрик в провинции Нын‑Джоу — в 5000 вёрст от Кантона. Там он дослужился до помощника директора и стал полноправным компаньоном предприятия. Попов, осознавая ценность такого специалиста, переманил его и поручил собрать компетентную команду. Задача стояла амбициозная: создать на Кавказе, в Чакви (к северу от Батуми), чайное производство по китайскому образцу.

Лау Джон Джау так вспоминал о начале своей работы в России: «Меня привлекало совершенно новая для меня страна и сознание, что я в ней буду первым проводником чайной культуры… Условия, предложенные мне, были вполне для меня приемлемыми. Содержание мое равнялось 500 руб. в месяц при готовой квартире со столом, прислугой, лошадью с экипажем и проч. Проезд мой в первом классе туда и обратно был также за счет К. С. Попова». Спустя три года он перевёз на Кавказ и свою семью.

В Чакве Лау Джон Джау воссоздал своё семейное китайское производство чая — практически точную копию того, к чему он привык на родине. Процесс целиком строился на ручном труде и особом, интуитивном ощущении чая.

О том, как выглядела мастерская, можно узнать из книги инженера В. Масальского: «Ручная фабрикация чая китайцами производится с 1895 г. в небольшом сарайчике, в котором имеется 2 очага с вмазанными в них чугунными сковородами, множество сит, плетёнок, подносов и разной формы корзин из бамбука, несколько цинок, чугунные сковороды и веялка для сортировки готового чая. Все эти предметы привезены из Китая».

Это была не фабрика в современном смысле слова, а скорее ремесленная мастерская. Тем не менее производство быстро набирало обороты: если в 1895 году выпустили всего 20 фунтов чая (чуть более 8 кг), то к 1897 году объём достиг 1200 фунтов — около 500 кг.

После того как чайные плантации были запущены, Лау Джон Джау не покинул Грузию. В 1901 году он получил должность управляющего государственными плантациями в Чакви. Чай, произведённый под его руководством, был представлен на Парижской выставке, где удостоился большой золотой медали. В 1903 году провели химический анализ чаквского и китайского чая. Результаты показали: по ряду показателей чаквский чай превосходил китайский. В заключительной части аналитического протокола отмечено: вкус настоя — приятный и ароматный, цвет — интенсивный.

Лау Джон Джау управлял фабрикой у Константина Попова вплоть до 1902 года. Попов ориентировался на выпуск недорогого чая среднего качества: с этой целью он приобрёл в Англии крупную механизированную фабрику для обработки чайного листа (она функционирует и по сей день). В результате небольшое предприятие Лао было закрыто. Сам Лау Джон Джау получил повышение: его назначили управляющим государственной Чаквинской фактории. Соответствующий приказ издал наместник Кавказа.

В 1909 году Лау Джау возвёл в Чакви собственный дом. Проект был разработан немецким архитектором, а в архитектурном облике здания присутствовали элементы китайского стиля. Это здание, а также самого Лау Джон Джау в 1912 году запечатлел пионер цветной фотографии Сергей Прокудин-Горский. Сегодня здание всё ещё стоит на прежнем месте — между железной дорогой и берегом моря, неподалёку от Батуми, — но давно не используется и постепенно ветшает.

В документах инспектора Кавказских удельных имений сохранился отчёт о качестве чая, производимого под руководством Лао: «В 1916 г. я послал чаквинский чай 1-го и высшего сортов в Лондон для определения его рыночного достоинства. Ответ получили весьма благоприятный: английские титестеры нашли, что он представляет из себя нечто среднее между китайским, который наш чай напоминает по аромату и цвету, и индийским, приближаясь к нему по вкусу и терпкости. Цену нашего чая определили в 2 и 2,5 шиллинга, что говорит само за себя и доказывает, что наш чай действительно представляет из себя настоящую рыночную ценность, если он правильно приготовлен».

В 1908 году Лау Джон Джау удостоился ордена Станислава третьей степени. Награда была вручена за многолетнюю службу на благо Российской империи. Он стал первым подданным Китая, получившим российский орден.

В 1911 году, получив официальное разрешение властей, Лау Джон Джау приобрёл земельные участки в окрестностях Батуми. Там он основал собственную чайную плантацию и начал выпуск чая под брендом «Лау Джон Джау».

В период Первой мировой войны и последующих конфликтов, завершившихся советизацией Грузии, чайные плантации — как государственные, так и частные — постепенно пришли в запустение. В конечном счёте они были конфискованы новой властью.

В 1921 году, после того как советская власть в Аджарии окончательно утвердилась, Лау Джон Джау поступил на службу в Наркомзем Аджарской АССР. Ему поручили руководство делом сортировки, развески и упаковки чая; он участвовал в восстановлении чайного производства в Грузии. В сентябре этого же года, уже после установления в Грузии советского строя, директором Чаквинского чайного совхоза был назначен Захарий Фомич Тушмалишвили. Чайная фабрика под управлением Лао находилась в подчинении у этого совхоза.

В ноябре 1923 года в докладной записке, направленной в ЦИК ГССР, Лао изложил предложение по организации чайного производства в Батумской области. Он предлагал создать одну центральную чайную фабрику с возможностью открытия филиалов на местах.

На базе центральной фабрики предполагалось наладить полный цикл производства — от приёма и переработки чайного листа до расфасовки готовой продукции. Кроме того, фабрика должна была выполнять функцию учебного центра: там частные мелкие плантаторы (чаепроизводители) могли бы осваивать технологию переработки листа и выработки чая. По мнению Лао, такой подход позволил бы добиться единообразия выпускаемой продукции и повысить общее качество чая.

В рамках учебного направления при фабрике предлагалось организовать чайную школу. Её задача — обучать плантаторов и других учащихся кустарному способу приготовления чая, распространённому в Китае. Это дало бы частным производителям возможность самостоятельно изготавливать качественный чай в своих хозяйствах.

Для поддержки частновладельческого сектора Лао предлагал со временем снабдить плантаторов ручными машинами для сортировки чая и печами китайского образца (пейлунгами) для кустарной переработки листа. Таким образом, проект предусматривал смещение акцента с передовых на тот момент автоматизированных технологий (механических сортировочных машин и чаесушильных печей) на традиционный китайский кустарный метод обработки чайного листа.

13 ноября 1924 года Лао Джон‑джау, гражданин Китая, получил орден Трудового Красного Знамени по решению Президиума Всегрузинского ЦИК Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.

Важно, что Лау Джон Джау высказывался скептически в отношении механизации и интенсификации чайной отрасли. Он отдавал предпочтение ручному труду и традиционным инструментам. Такая позиция вступала в противоречие с курсом советской власти, ориентированным на массовое производство недорогого чая. В результате Лау Джон Джау подвергался критике со стороны коллег по ведомству и в прессе: его упрекали в приверженности устаревшим методам и противодействии техническому прогрессу.

Лау Джон Джау не признавал использование машинной техники, лабораторных методов и опытно‑исследовательской работы в чаепроизводстве. В Чакве и Салибаури он вёл достаточно замкнутый образ жизни: преимущественно находился в рабочей комнате, где занимался измерениями и взвешиваниями. Такое поведение воспринималось как проявление консерватизма и настороженного отношения к нововведениям.

Свою деятельность он основывал исключительно на личном практическом опыте. Отдельные специалисты (в частности, механик Корсак) предпринимали попытки зафиксировать применяемые им технологические операции, однако пришли к выводу об отсутствии у Лао чётко выстроенной системы переработки сырья. Отмечалось, что Лау Джон Джау нередко отступал от общепринятых приёмов, считавшихся оптимальными, в том числе в индийской практике чаепроизводства. Профессор И.Палибин характеризует пренебрежительное отношение удельного ведомства к опытному делу в Чакве и отмечает: «то же самое нужно сказать и о весьма несовершенной технике выделки чая. Это последнее находилось в руках китайских мастеров и тут царил грубый эмпиризм, лишенный какой-либо научной основы».

В 1926 году Лау Джон Джау отказался принять советское гражданство и вернулся в Китай. Он скончался в 1939 году в Харбине.

Продукция чайных плантаций Лау Джон Джау считается предшественницей всего грузинского чая. Лау Джон Джау вошёл в историю как значимая фигура чайной отрасли Грузии. Чай, выращиваемый на его плантациях, культивируется и в настоящее время — хотя и в небольших объёмах, он по‑прежнему употребляется.

У Лау Джон Джау было пятеро детей: два сына и три дочери. Для них русский язык стал вторым родным; все они получили образование в России, окончив Батумскую гимназию. Старший сын, Лю Шаочжу, обучался на физико‑математическом факультете Петербургского университета и принимал активное участие в революционных событиях в России и Китае.

После возвращения в Китай дети и многие потомки Лау Джон Джау сохраняли владение русским языком и впоследствии преподавали его в ведущих китайских университетах.

История грузинского чая неотделима от имени Лау Джон Джау. Китайский мастер не просто заложил чайные плантации — он передал культуру производства, добившись международного признания продукта. Его опыт, несмотря на противоречия с новой эпохой, остался фундаментом местного чаеводства.