Опубликовано 2 часа назад

Над знаком цифровой бюрократизации

Высокие урожаи оптимизма российской зерновой отрасли совсем не прибавляют: низкие закупочные цены, продолжающаяся экспортная пошлина и отчетность делают производство все менее рентабельным

О том, как заканчивается календарный год для российской зерновой отрасли, нарастании бюрократической цифровизации и экспортных пошлинах, мы беседовали с президентом Российского зернового союза Аркадием Злочевским.

— Каковы предварительные итоги 2025 года для отрасли?

— Итоги календарного года нас совсем не радуют. Довольно сильно упали внутренние закупочные цены на пшеницу, четвертый класс продается по 13 тыс. рублей за тонну, тогда как на пике прошлого сезона в среднем по России они составляли порядка 15 тыс. рублей, и 16- на Юге. А если сравнивать с более благополучными временами, то в 2021 году цена за тонну была 17 тыс. рублей.

Аналогичная ситуация по сое. Мы получили рекордный урожай, и цены просели.

Если говорить по объемам, по данным Росстата, с учетом новых территорий мы получили порядка 139,4 млн тонн, но, подозреваю, что часть урожая – приписки. К примеру, по ячменю было получено 20 млн тонн против прошлогодних 17, но если бы это соответствовало действительности, то данные объёмы давили бы на внутренние рынок, за счет чего закупочные цены бы проседали, а мы этого не видим. Они наоборот выросли, с прошлогодних 10-11тыс. рублей за тонну до 13 тыс. рублей.

— Как данная ситуация отразилась на структуре севооборота?

— Посевы под пшеницей ненамного, но сокращаются, аграрии все больше переходят на масличные и зернобобовые. Посевные площади под озимой пшеницей сократились на 200 тыс. га, думаю, и под яровой пшеницей будет то же самое. Тем не менее, полностью уйти от пшеницы нельзя, ее просто нечем заменить в севообороте.

— В одном из недавних интервью вы говорили, что системы прослеживаемости также негативно влияют на аграрную экономику…

— Все что у нас делается под лозунгом цифровизации отрасли, никаким образом к цифровизации не относится. Для нас это системы точного земледелия, удаленное управление посевной и уборочной техникой, использование дронов, картографирование, но ничего из этого во ФГИСах нет, есть только статистические данные учета и контроля. По сути это цифровизация бюрократических отчетов, а совсем не отрасли, и непонятно, почему затраты на обслуживание этих систем висят на бюджете агрария, а не государства.

— Есть понимание, насколько это увеличивает нагрузку на аграриев?

— Проводились исследования, на одного фермера в год выходит порядка миллиона рублей. В основном это содержание специалистов, которые вносят в системы информацию. Влияет это и на снижение технологичности посевов, аграрии вместо того, чтобы заниматься прямым делом, занимаются передачей информации.

— А что касается экспорта в этом году?

— В прошлом сезоне с 1 июля по 31 декабря было вывезено 32 млн тонн, в этом за аналогичный период - 28 млн тонн. В основном – по причине экспортных пошлин. Даже при нулевой ставке экспортер выставляет закупочные цены с учетом рисков их расчета на момент уплаты, а она случится только через пару месяцев и за это время пошлина может подорожать на пару тысяч рублей, - например, из-за ослабления курса рубля, - соответственно, аграрии за эти риски платят из своего кармана.

— Какова сегодняшняя логика существования пошлины, мы же, вроде, давно обеспечиваем внутренние потребности?

— Мы последний раз закупали зерно, из Аргентины, в 1996 году, с тех пор у нас ни о каком дефиците речи не идет, мы сами давно экспортируем. Причем являемся лидерами, ближайший конкурент - Евросоюз - поставляет на мировые рынки порядка 30 млн тонн против наших 40 млн тонн. Изначально логика введения пошлин была - не допустить рост внутренних закупочных цен, и выставлялась в долларах. Теперь такой ситуации нет, а инструмент остался. Более того, он стал одним из механизмов пополнения бюджета Минсельхоза и дополнительного заработка экспортёров. До введения пошлин экспортеры зарабатывали на возврате НДС максимум 3-5 долларов с тонны, а, к примеру, в прошлом сезоне это было уже двадцать шесть долларов. Мы уже два раза подавали заявление на их отмену, но при такой ситуации никто это даже не обсуждает!